Регина, существо хотя и не злое, но до мозга костей рефлексирующее, стояла посреди гостиной и вперяла взор, полный метафизической тоски, в два рулонных занавеса.

Они, сиротливые и свернутые в тугие свитки, лежали у подножия окон, словно восклицая: «Повесь нас, ну пожалуйста, мы уже мечтаем висеть, как нормальные шторы», — думали они. Или не думали, кто их знает.

В душе женщины шла гражданская война. С одной стороны, гордое сознание собственной самостоятельности: «А ведь могу! Молоток есть! Шурупы, кажется, тоже!».

С другой, страшная, унизительная, дарованная неумельством, ведущая к дырам в стенах, криво висящему карнизу и окончательной утрате веры в мироустройство.

И вот, в припадке этого самого сознания, рождённого от безысходности, она набрала номер конторы «Муж на час». Это было унизительно и практично одновременно.

Дверь открылась. На пороге стояла молодая девушка с ясными глазами и именем Светлана. Бежевые кеды, короткая чёлка, в руках дрель, которая гудела как пчела на кофеине. С виду обычный мастер. Если бы не розовый рюкзак с котёнком, из которого торчали отвёртки, рулетка и пакет подсушенных яблок.

Мастер вошла, оценила фронт работ.

— Два окна? Пустяки.

Сказала это так, будто всю жизнь вешала шторы, одновременно играя на флейте и наливая чай.

Пока Светлана работала, Регина услышала исповедь. Оказалось, быть женщиной с перфоратором, это особый социальный опыт.

Мастер сказала, что иногда её не впускают в дом. Мужчины стесняются, женщины удивляются, собаки ревнуют.

«Молодые парни, — вещала она, ввинчивая дюбель со стоицизмом древнего философа, — пожираемые гордыней, встречают меня на пороге, как посланницу апокалипсиса! «Я сам!» — восклицают они, а в глазах их читается ужас пред тем, что женская рука, а не их дрожащая, возьмется за мужской удел!»

«А вот мужчины в солидном возрасте, — продолжала она, водружая карниз с легкостью, с какой Зевс возлагал на плечи Атланта небесный свод, — те лукавят! «Спина… радикулит… молоток куда-то запропастился…» А в глазах такая буря стыда, будто их поймали на нежном прослушивании Аллы Пугачевой в наушниках. Они готовы обсуждать квантовую физику, но не возможность того, что кто-то в юбке и с перфоратором знает, где у них в стене скрыта проводка».

«А один, – продолжала Светлана, – так вообще, пока я люстру собирала, весь разговор сводил к тому, что он, оказывается, бегонии на балконе выращивает. Бегонии! Я так поняла, это последний оплот его маскулинности».

Регина слушала и внимала. Затем она предложила чай. Печенье с чёрной смородиной ещё дымилось на столе. Это был жест капитуляции перед здравым смыслом и симпатией.

А потом случилось чудо. В благодарность за тёплое отношение Светлана взглянула на дверь в ванную. Замок на этой двери был давним домашним тираном. Он каждый день решал, достойна ли Регина принять душ.

Светлана взяла отвертку. Два движения. Щелчок. Тихий, но полный значения. Тирания закончилась.

Регина смотрела на ровные шторы и на дверь с покорным замком. Она думала о странностях мира. Одни люди могут родить новую жизнь. Другие не могут повесить карниз без ущерба для своей самооценки.

Остальное суета. И дрель в руках того, кто умеет ей пользоваться. Вне зависимости от пола.

Абсурд, конечно. Но где вы видели здравый смысл? В наших краях он не водится. Как и толковые молотки.

© Ольга Sеребр_ова